Тачи упорота уже более двух месяцев по DMMd. Иииии вместо романтики и отп, мы пишем что? Господи, это такая наркомания, но мне не стыдно *лыбит жало*. Неа. Господи, да кому это сдалось х____Х А как оно прыгало, пока карабалось.
Размер: мини, 1166 слов
Персонажи/Пейринги: Минк/Аоба, Нойз/Коджаку, намеки на Нойз/Аоба, Коджаку/Аоба, Клиа/Аоба х)))
Категория: джен, пре-слеш
Жанр: юмор, крэк
Рейтинг: G
Примечание: рут Минка в DMMd re:connect (если очень коротко - Минк с Аобой живут в глуши в деревянном доме. В игре все атмосферно, душа и красиво, но упоротая фантазия Тачи все похерила.)
Аоба с замиранием сердца слушает стрекот цикад, шорох прыгающих кузнечиков и жужжание комаров. Молодой месяц игриво освещает деревья белым и заставляет их тянуть свои длинные, острые ветки прямо в кровать. Тени прячут комнату во мраке – ни потолка, ни пола, ни стула, ни стола со спасательной лампой не видно. Ой, дурак! Лампа-то керосиновая. Как ей пользоваться Минк показал и объяснил, но куда положил спички и что там крутить надо, Аоба забыл. Он протягивает руку вбок, чтобы вывести Рена из спящего режима. Ладонь гладит гладкую, мягкую шерсть, длинные уши, округлые бедра и перебирают короткий хвост.
– Э?! Рен?
– Demolition set! Roger!
читать дальшеКровать под Аобой рассыпается в щепки. Комната погружается в строительный хаос: деревянные стены не выдерживают напора ударов и мало-помалу рушатся, стекла с режущим звоном вылетают из окон, половицы трескаются и начинают ходить ходуном.
– Какого хрена?! – орет ошарашенный Аоба.
Его поднимают на руки. Лицо Нойза скрыто респиратором, на глазах – защитные очки и несменная шапка. Выглядит устрашающе и жутко.
На лестнице слышен грозный рык.
– Нам пора, – Нойз в два шага одолевает расстояние до выбитой оконной рамы и прыгает.
Холодный ночной воздух свистит в ушах, режет и так слезящиеся глаза и морозит кожу.
«Чертова малявка! – думает Аоба. – Сам-то оделся в теплое, умный такой. А мне прихватить хотя бы курточку он не догадался».
Нойз приземляется. Острая коленка врезается Аобе в спину. Больно. Аоба болезненно и зло кряхтит.
– Да чтоб тебя! Пусти! – он вертится в чужих руках, стучит ногами и пытается спуститься.
– Как хочешь, – Нойз безразлично отпускает Аобу и тот падает на траву.
– Нойз!
– А что такого? Сам попросил.
Аоба бессильно сжимает и разжимает кулаки. Руки сами собой тянутся врезать по этой безразличной морде. Вместо этого Аоба хватает завязки на шапке и затягивает под самое горло. Нойз хрипит и дышит рывками.
– Больно.
– Неудобно.
– Тьфу на тебя! – Аоба смотрит на складывающийся дом Минка. Сам хозяин, подобно медведю, идет прямо на них. Пустые глаза налиты кровью, на лице лихорадочно играют желваки, плечи напряжены до предела. В руках у Минка топор.
– Нойз, напомни мне, пожалуйста, зачем ты сюда явился?
– За тобой.
– Допустим. А почему ты дом Минка разрушил?
– Просто украсть тебя мне показалось скучным.
Аоба сочувственно хлопает Нойза по плечу.
– Беги, кролик, беги. Поверь мне на слово, живым ты от него теперь не уйдешь. Ты уничтожил единственный дом, оставшийся после зверств Тоэ. Он тебе точно башку оторвет.
– Ой, как нехорошо получилось. А я тебя, стручок, предупреждал. Я говорил, чтобы ты не лез не в свое дело, – из ближайших кустов, отряхиваясь на ходу и вынимая мелкую живность из кимоно, вылезает…
– Коджаку?! Ты откуда здесь?
– Гулял.
– Он за вами следит.
– Неправда! Только за Аобой, – тихо уточняет Коджаку. – Не суть важно. Это он меня заставил.
Аоба с Нойзом скептически хмыкают.
– Честно. Он меня шантажировал.
– Скорее, купил.
– О, а можно с этого места поподробнее?
Коджаку сжимает Нойза в стальной хватке и шепчет:
– Еще одно слово и сделка отменяется.
– Старый хрыч так переживает за свою и так паршивую репутацию?
– Тебе новые дырки в теле не нужны? А то тебя от яда раздувает.
– А Минк все ближе, – Аоба вздыхает. – Как я позволил себя в такое втянуть?
– Хозяин, не волнуйтесь! Я не дам вас в обиду!
– Клиа! – трое парней поворачиваются к роботу. – Ты откуда?
– С крыши дома Минка-сана.
– Так вот чью тень я видел по ночам!
– Так вот кто твой поставщик фотографий!
– И ты все это время сидел на крыше?
– Конечно, Нойз-сан, – улыбка явно слышится в голосе, приглушенном газовой маской, – я не могу быть далеко от Хозяина. Я каждый вечер убаюкиваю его своими колыбельными.
Хрясь!
В дерево врезается лезвие топора. Отсеченная салатовая кисточка падает в траву.
– Пора драпать, – подытоживает Коджаку.
– Что, старик, испугался? – Нойз флегматично отрывает нитки от шапки.
– Мне-то ничего не будет, а из-за тебя у него теперь дома нет. Угадай, кто сегодня не досчитается ручек и ножек?
– Парни, не хочу вас расстраивать, – Аоба бежит на месте, – но достанется всем. Поверьте моему горькому опыту.
– Хозяин, забирайтесь мне на спину. Я быстро унесу вас, куда захотите.
– Спасибо, Клиа. Сейчас только возьму… Рена. Рен! – Аоба в ужасе смотрит назад. Неужели он забыл своего верного друга в доме?
– Не переживайте, Хозяин, – Клиа поворачивается другим боком. Сумка со спящим помощником свисает с плеча.
– Клиа, – сдавленно, едва не плача, выдыхает Аоба и звонко целует его в щеку.
– Ха-а-а-а-а-а, – Клиа подносит руку к лицу. – Хозяин меня поцеловал. Ах! Мой первый поцелуй!
– Ты в газовой маске. Не считается, – криво усмехается Коджаку.
– Какой вы злой, Коджаку-сан! Не надо завидовать так сильно! Нойз-сан, скажите ему…
– Не скажет. Он вообще сейчас замолчит навечно.
Минк деловито вытягивает из дерева топор и замахивается для удара.
– Минк, ты пришел в себя.
– Аоба, отойди.
– А может не надо? Давай вернемся. Вместе дом отстроим, там делов-то всего ничего.
В этот момент дом со страшным скрипом и грохотом складывается внутрь. Пыль долетает до облаков и оседает на обуви и одежде собравшихся.
– Слышь, малявка, рано ты респиратор снял.
– Правильнее будет сказать, удачно успел надеть обратно, – глухо отвечает Нойз и добавляет, – развалина.
– Минк, все не так плохо, – откуда-то справа доносится жалобный писк Аобы. – Еще не все потеряно. Дом еще можно отмммммм…
– Полежи тут.
– Минк-сан, нельзя так поступать с Хозяином. У него потом будет горло болеть, а после лежания на холодной земле, он простудится, и лечить его будете вы, а не я!
Обиженный и злой Клиа бьет в челюсть Минку. Тот уворачивается и тут же уходит от второго удара снизу.
– Минк-сан, нельзя быть таким злым! Нойз-сан и Коджаку-сан, конечно, очень плохо и неправильно поступили, но нельзя так опрометчиво кидаться на них с топором!
Клиа дотягивается до Минка и отбрасывает его вглубь леса. Деревья валятся под сильными, нечеловеческими ударами, которыми робот расчищает себе путь.
– Минк-сан, давайте все оставим, как было? Я буду жить на вашей крыше, иногда пить чай и гулять с Хозяином. Петь ему колыбельные и развлекать, когда вас не бывает дома. А вы, – Клиа смотрит на пробегающие пушистые облака, на яркие, сияющие серебряным светом звезды, слушает их мягкую и убаюкивающую песню. Минк поднимается и бросается в атаку, – будете его любить вместо меня.
Минк застывает на месте. Хмуро, выискивая намек на ложь и притворство, разглядывает творение Тоэ, машину, которая не должна так говорить, которая не может чувствовать ничего подобного. Клиа склоняет голову набок и продолжает:
– Ну и вместо Коджаку-сана и Нойз-сана, они ведь поэтому сюда пришли. Ведь так? – кричит он.
Минк глухо вздыхает и трет переносицу. Он всего лишь хотел спокойной и тихой жизни с любимым человеком. Минк подходит к Клиа:
– Ты же понимаешь, что я не могу их просто так отпустить.
– И не надо, Минк-сан.
Неделю спустя.
Больница Мидориджимы.
– Напомни мне в следующий раз — не связываться с тем сумасшедшим индейцем.
– Что, дряхлое тело слишком болит после той встречи?
Коджаку протягивает загипсованную руку и несильно тычет лежащего на кровати Нойза в бок. Тот охает.
– А сам-то? И вообще, это ты виноват.
– Кто оговорился во время секса?
– Кто пожаловался, что ему не хватает острых ощущений в жизни?
– Идиот.
– Придурок.
– Аоба написал, что Клиа помогает им строить дом.
– Еще бы, валит он знатно.
– Да уж, не то, что ты, развалина.
– Нарываешься?
– Да.
– Ну, уж нет, – Коджаку смущенно отворачивается. – Мне только секса на больничной койке не хватало. Или пусть с тебя хотя бы часть бинтов снимут для начала – тихо заканчивает он.
– Договорились, - Нойз самодовольно ухмыляется.